Раздвоившиеся личности в эстонской школе

Ану Пийримаа
, директор учебной части Вирумааского колледжа Таллиннского технического университета
Copy
Ану Пийримаа, директор учебной части Вирумааского колледжа Таллиннского технического университета.
Ану Пийримаа, директор учебной части Вирумааского колледжа Таллиннского технического университета. Фото: Матти Кямяря / Põhjarannik

Несколько лет назад после урока эстонского языка (на высший уровень) ко мне подошел один из студентов и поблагодарил меня за то, что теперь он наконец-то понял, как на эстонском языке образуются формы простого прошедшего времени.

Почему мне раньше никто так не объяснил? - удивлялся молодой человек, закончивший эстонские основную школу и гимназию, но происходящий из иноязычной семьи. 

Этот случай приходит мне на память каждый раз, когда при каком-нибудь обсуждении речь снова заходит об обучении эстонскому языку. Такие диспуты часто проходят в последнее время как у нас в Ида-Вирумаа, так и в остальной Эстонии. Так куда и на что необходимы, на мой взгляд, дополнительные ресурсы при обучении иноязычных людей эстонскому языку?

Будучи учителем эстонского языка и литературы, имеющим опыт преподавания эстонского языка и как родного, и как иностранного, я уверена, что грамматику эстонского языка невозможно преподавать иноязычным детям с той же расстановкой акцентов, что детям с родным эстонским языком. Большим различием при обучении является, конечно, методика, однако вызовом служит и то, чему учить, на что обращать больше внимания и как объяснять различия между родным и иностранным языком. 

Учитель эстонского языка в классе, где вместе учатся как носители эстонского языка, так и изучающие эстонский язык как иностранный, вынужден уподобляться раздвоившейся личности, работающей с одной частью класса как учитель родного языка, а с другой - как учитель иностранного.

Когда эстонские дети в раннем возрасте образуют порой смешные формы слов, то это веселит нас, но не заставляет особо тревожиться о том, что они так и будут говорить всегда. С помощью подражания и исправлений ребенок уясняет, что правильно говорить "sõin õuna ära", а не "söösin". У ребенка же с другим родным языком, иногда слышащего эстонский язык только на уроке, нет другой возможности, как только учить грамматические правила и действовать в соответствии с ними, ведь говорящих на эстонском языке, кому подражать или у кого учиться, рядом с ним постоянно нет.

Часто мы, носители эстонского языка, не можем объяснить что-то говорящим на другом языке, поскольку говорим, основываясь, так сказать, на естественной интеллигентности, и не умеем сказать иноязычному человеку в знак объяснения ничего другого, кроме как "просто так полагается". Задумывались ли вы, например, почему мы говорим "tahan magada", но "pean töötama"? И пытались ли объяснить это другому? Когда глагол заканчивается на "-ma" и когда на "-da"? Я очень часто слышала от удивленных русских людей, что они просили объяснений у своих эстонских знакомых, но те в ответ только делали большие глаза и давали вышеприведенное объяснение. В результате они доходят со своим вопросом до меня как эстонского филолога.

Да, будучи эстонцами, мы никогда не задумываемся об этом, ведь так полагается и мы с самого детства заучили это как само собой разумеющееся. В то же время для русских людей эта тема сверхсложная вещь, ведь в их языке ничего такого нет. Очевидно, и для многих эстонцев станет новостью, что тут тоже существуют свои правила. Теорию можно выучить за полчаса, но на практике это требует продолжительных упражнений и закрепления. Но и тут закрадываются ошибки, ведь из каждого правила есть исключения. 

По-моему, иноязычных детей надо начинать учить эстонскому языку уже в детсаду, когда в ходе игр и подражания дети получают начальные знания. Если такой ребенок дальше пойдет учиться в эстонскую школу, то в случае некоторых грамматических тем обязательно надо будет подумать об отдельном обучении эстонских и иноязычных детей. Очевидно, во многих школах так и поступают, но это требует уже дополнительных усилий и средств. 

С эстонскими детьми нужно заучивать и закреплять совсем другие грамматические правила, нежели с теми учениками, у которых иной домашний язык. Это касается, например, двойных или одинарных согласных, которые эстонские дети, забыв правило, пишут на слух, а русские дети, раз заучив правило, ошибаются тут реже.

То есть учитель эстонского языка в классе, где вместе учатся как носители эстонского языка, так и изучающие эстонский язык как иностранный, вынужден уподобляться раздвоившейся личности, работающей с одной частью класса как учитель родного языка, а с другой - как учитель иностранного. Насколько хорошо это ему удается, зависит от очень многих факторов, но дополнительной нагрузкой это является наверняка.

Поэтому я и считаю, что разумнее и результативнее для всех было бы разделять эти группы учащихся при изучении некоторых грамматических тем. Однако это опять же означает, что эстоноязычная школа нуждается в дополнительных средствах для поддержки как учителей, так и учеников.

Комментарии
Copy

Ключевые слова

Наверх