Сланец и сельское хозяйство

Эрик Гамзеев, главный редактор "Северного побережья". Фото: Матти Кямяря / Põhjarannik

Когда в сельском хозяйстве на смену урожайным годам приходят неурожайные, то не принято говорить о том, что зерноводство и животноводство нужно остановить. Зато когда в сланцевой промышленности наступают кризисные времена, то сразу начинают громче звучать голоса, утверждающие, что это устаревшая отрасль экономики, которую нет смысла поддерживать, и чем скорее она прекратит существование, тем лучше.

Но если рассмотреть претензии к сланцевой промышленности, то окажется, что большую их часть можно перенести и на сельское хозяйство.

Возделывание полей в течение последних ста лет уничтожило девственную природу Эстонии на территории в несколько сотен раз больше той, что заняли сланцевые карьеры, где позднее был высажен лес. Вспомним хотя бы действия одного из наиболее известных разрушителей болот - Андреса из Варгамяэ. Сельское хозяйство - это отрасль экономики, оставляющая большой экологический след. Сельхозмашины, работающие на дизельном топливе, выбрасывают в атмосферу углекислый газ, а коровы - метан. Для борьбы с сорняками поля опрыскивают ядами, удобрения истощают почву и в конце концов попадают в грунтовые воды.

В январе этого года представитель эстонских сельскохозяйственных организаций в Брюсселе Эне Кярнер написала в газете "Äripäev", что увеличение урожайности зерновых в Европе может привести к росту объема выбросов оксида азота, так как на полях разбрасывается навоз, при этом общие объемы выбросов парниковых газов в сельском хозяйстве, согласно прогнозам, к 2030 году должны остаться на уровне, сопоставимом с нынешним. Вместе с тем сланцевая промышленность за последние годы уменьшила количество выбросов в несколько раз.

Вопрос, что больше разрушает здоровье человека - тяжелый труд в хлеву и на поле или на шахтах и электростанциях, это тема для отдельного исследования. Однако известно, что в Ида-Вирумаа большие проблемы со здоровьем возникли в начале века, когда тысячи мужчин в самом расцвете сил одновременно лишились работы, и нервное напряжение рано свело многих из них в могилу.

Как земледельцы во время кризиса пытаются до последнего момента предотвратить отправку своего стада на комбинат, так и сланцевой промышленности, которая была отличной дойной коровой для эстонской экономики, стоит помочь пережить кризисные времена.

Если на шахтах, электростанциях и заводах масел работают постоянные жители Эстонии, то сельское хозяйство превращается во все более мощный миграционный насос, так как без иностранных рабочих коровы остались бы недоены, а урожай - на полях. Если энергетики и шахтеры по уровню зарплат занимают третье-четвертое место вслед за банкирами и инфотехнологами, то сельхозработники находятся в нижней части таблицы.

Доля сланцевой промышленности в валовом внутреннем продукте Эстонии составляет около четырех процентов. Совокупная доля сельского хозяйства, рыболовства и пищевой промышленности чуть меньше - 3,4 процента. Сельское хозяйство каждый год получает сотни миллионов евро дотаций от налогоплательщиков Европейского союза, в том числе Эстонии. Сланцевая промышленность по большей части справляется самостоятельно, платит государству дивиденды и налоги, а также плату за ресурсы местным волостям, которые за счет этого могли улучшить жизненную среду.

Разумеется, сельское хозяйство играет важную роль в обеспечении продовольственной безопасности. Сланец на протяжении десятилетий играл аналогичную роль в обеспечении энергетической безопасности, что ничуть не менее важно. Однако электроэнергию, как и продукты питания, возможно импортировать. На словах люди могут сколько угодно отдавать предпочтение отечественной продукции, решение о покупке все равно по большей части определяется ценой товара. Поэтому испанские огурцы и польские яблоки продаются лучше эстонских.

Точно так же и электропотребитель рад платить за свет в комнате и зарядку телефона как можно меньше, и его не особо волнует, кому достанутся заплаченные им деньги - эстонскому, скандинавскому или и вовсе продающему на местном рынке бесквотную электроэнергию российскому производителю.

С прошлого года Эстония благодаря отчасти политическим искусственным правилам, коими квоты на выброс углекислого газа по сути и являются, превратилась из экспортера в импортера электроэнергии. Более половины объема электроэнергии, потребленной в Эстонии в первом квартале этого года, поступило из-за рубежа.

Стоит ли этому радоваться? Некоторые защитники климата, возможно, действительно рады. Однако тысячи семей в Ида-Вирумаа, рабочие места которых уже исчезли или под угрозой исчезновения, - вовсе нет. Как и гораздо более широкий круг местных предпринимателей, которые теряют клиентов. Министр финансов и местные самоуправления тоже вряд ли рады уменьшению доходов.

Когда некое НКО громогласно призывает остановить сланец, то возникает вопрос, насколько широкий сегмент общества оно представляет. Наиболее активно распространявшие эту идею "зеленые" на выборах в Рийгикогу чуть больше года назад набрали по Эстонии 1,8 процента голосов, а в Ида-Вирумаа, где экологические проблемы должны быть наиболее ощутимы, - лишь 0,7 процента голосов.

Проводя, быть может, несколько преувеличенное сравнение сельского хозяйства и сланцевой промышленности, я бы вовсе не хотел их противопоставлять, скорее, желаю подчеркнуть, что обе отрасли со своими плохими и хорошими сторонами нужны обществу. Как земледельцы во время кризиса пытаются до последнего момента предотвратить отправку своего стада на комбинат, так и сланцевой промышленности стоит помочь пережить кризисные времена. С учетом влияния этой отрасли промышленности на экономику Эстонии в течение последних 10-20 лет можно сказать, что она была отличной дойной коровой. Возможно, адаптировавшись к меняющимся условиям, она такой и останется, хотя "надои" больше не будут такими высокими.

Наряду с борьбой за закрытие чего-то работающего стоило бы горячо отстаивать открытие в Ида-Вирумаа чего-то нового, что создало бы новые возможности для развития региона одновременно с естественным сворачиванием одной отрасли экономики. Пока в этом отношении наблюдается сильный перекос. Поэтому было бы глупо и саморазрушительно спешить заказывать транспорт для отправки на бойню основной экономической отрасли региона.

Нынешняя эпоха коронавируса убедительно доказала, что закрытие чего-либо происходит быстро, однако возобновление работы требует много времени и сил.