Анвар Самост: Почти обычное государство

Анвар Самост, журналист. Фото: архив

Наконец-то Эстония подобно другим странам берет заем на международном кредитном рынке, теперь важно, чтобы полученные деньги попросту не проели.

На этой неделе Эстония стала по одному из показателей совершенно обычным государством. А именно: правительство Эстонии выпустило гособлигации на сумму полтора миллиарда евро и на десятилетний срок. Ими свободно можно торговать, и Эстония заплатит за полученный заем интресс в размере 0,125 процента в год, что довольно дешево. 

Что это значит? Во-первых, профессиональные инвесторы больших чужих денег верят, что эстонское государство через десять лет вполне себе будет существовать. Во-вторых, они верят, что в течение этих десяти лет эстонское государство сумеет обслуживать заем так же хорошо, как иное гораздо более богатое государство с более долгой историей. В-третьих, они верят, что Эстония самое позднее через десять лет вернет взятые взаймы миллиарды. 

Все это - совсем немало, если учесть, откуда мы вышли и где находимся на карте. Мы получили большой заем дешевле, чем наши соседи Латвия и Литва, дешевле, чем некоторые западноевропейские государства. Однако учесть надо и то, что в результате экспансивной в последние годы денежной политики Центробанка мир в прямом смысле слова наводнен деньгами и даже такие государства, как Греция или Италия, получают долгосрочные займы дешевле, чем получил свой жилищный заем любезный читатель газеты.

Кроме того, Эстония получила один характеризующий состояние экономики показатель, отсутствием которого мы выделялись в мире почти весь период после восстановления независимости. Инвесторы и аналитики-экономисты используют для определения контекста экономики государства такие показатели, как экономический рост, инфляция и равновесие бюджета, а также величина государственного долгосрочного займа. У Эстонии последнего до сих пор просто не было.

Мне тоже приходилось пару десятилетий назад вновь и вновь подтверждать иностранным журналистам и аналитикам, что у Эстонии действительно нет долгосрочного госдолга, интрессовый уровень которого индексировал бы доверие к финансовой политике правительства. Объяснить это было непросто, однако непросто было объяснить также, что такое "система валютного комитета" и почему спекуляции на тему девальвации эстонской кроны в конце концов оказались совершенно безрезультатным занятием. 

Свободно может случиться такое, что большую часть займовых денег мы в прямом смысле слова просто проедим, гораздо лучше было бы, если бы мы потратили их на направленные в будущее инвестиции.

В последний раз Эстония натолкнулась на отсутствие показателя долгосрочной интрессовой ставки, как на препятствие, при вхождении в Евросоюз. 

На сегодня Эстония почти забыла словосочетание "Маастрихтские критерии", но в середине и конце 2000 годов мы слышали его в новостях чуть ли не каждый день. В сумме оно означало комплект из трех индикаторов определенной величины, при несоответствии которым в еврозону было не войти. Вот они:

• дефицит бюджета не более трех процентов ВВП и уровень долгов не выше 60 процентов ВВП
• показатель инфляции не более чем на 1,5 процента превышает средний уровень инфляции в трех наиболее преуспевающих странах-членах ЕС
• интрессовая ставка государственного долгосрочного займа не более чем на два процента превышает среднюю ставку в трех наиболее преуспевающих странах-членах ЕС.

Два первых критерия Эстония со второй попытки выполнить сумела. Относительно третьего в конце концов договорились, что чего нет - того нет. 

Кстати, критерию стабильности госфинансов, то есть критериям бюджетного профицита и долга, страна-член должна соответствовать и после того, как станет полноправным членом экономического и валютного союза. Это полезно будет знать, когда мы через пару недель станем наблюдать за спорами об общем долге, связанным с финансированием восстановления Евросоюза.

Разумеется, долговое бремя Эстонии теперь в несколько раз больше, чем было раньше. Оно выросло с восьми процентов ВВП до 22 процентов. В то же время, если мы теперь посмотрим на Маастрихтские критерии, то это все равно очень далеко от 60 процентов, более чем в два раза меньше, чем, например, у Латвии и Литвы, и вообще незначительно по сравнению со старыми странами Европы.

Проблема в другом. Эти деньги мы взяли сейчас взаймы чуть ли не на всякий случай, точнее - в качестве буфера ликвидности, так как экономические ущербы от коронакризиса еще только проявляются. Свободно может случиться так, что большую часть займовых денег мы в прямом смысле слова просто проедим, и главной пользой от них будет то, что мы выровняем резкий спад и смягчим социальные напряжения. 

Однако было бы гораздо лучше, если бы мы потратили их на направленные в будущее инвестиции. Насколько бы бездуховным ни казалось нам строительство четырехполосных шоссе, но в результате появится нечто, что будет служить нам и нашим детям и через десятилетия.