Вирве Осила: В чем смысл благодарности

Вирве Осила. Фото: Matti Kämärä / Põhjarannik

В жизни нередко бывает, что из прекрасных идей и поступков может со временем получиться довольно некрасивая история. Ведь говорят же, что давать нужно так, чтобы не было неловко брать. Это же касается благодарности.

Если ее выражают за дело и от всей души, то это радует обе стороны. Если же спасибо говорят из-за моды или для галочки, то это - пустая работа и суета сует. Еще более пустая работа и суета, если один благодарит, а другой забирает эту благодарность обратно.

Такая дурацкая история случилась со мной (очевидно, Создатель наделил меня способностью выбирать из ста стульев единственный сломанный). Я давно носила эту историю в себе, она свербит на душе, будто чирей на заду, и не остается ничего другого, как вскрыть нарыв, то есть выговориться.

День 27 мая 2017 года был особенным. Перед Мяэтагузеским народным домом впервые состоялся мой день поэзии, а перед домом ждала открытия и желающих присесть именная благодарственная скамейка, возле которой была посажена молодая рябинка. По сути, все началось годом раньше, когда в честь бессменного руководителя Мяэтагузеского народного дома и местного корифея культуры Хильды Сооталу установили памятную скамейку, чтобы отметить ее 90-летие и с благодарностью вспомнить ее.

Через какое-то время и со мной начали вести переговоры о том, что народ родной волости хотел бы выразить мне благодарность за творческую деятельность, интересовались, где бы я хотела видеть свою именную скамейку Сначала я не хотел ее вообще. Но меня продолжали спрашивать - и тогда я согласилась на кладбище. С этим местом инициаторы идеи именной скамейки опять же не были согласны.

Взвесив аргументы за и против, я сказала, что если вообще устанавливать ее, то только напротив скамейки Хильды. Ведь мы часто встречались с Хильдой как в народном доме, так и вне его; Хильда стала моей творческой матерью, вдохновлявшей меня на то, чтобы жить и писать; сама переболев раком, она так поддерживала, когда эта хворь настигла и меня, что силой слова и дружбы вытащили меня из ее клешней.

Почему я сразу в ответ на предложения о скамейке не махнула шутливо рукой? Ведь я очень скептично отношусь к публичным благодарностям и хвалебным речам. Мне всегда неловко слушать их, так как я боюсь неискренности. Но в тот майский "день скамейки" все было прекрасно. Ни одно слово не звучало фальшиво, друзья поэзии и мои друзья окружали меня, и Хильда смотрела на нас с небес.

Через два года путь огня юбилейного певческого праздника пролегал мимо наших скамеек. Путники сделали там небольшую остановку. Детские хоры спели. И даже прозвучала небольшая благодарственная речь. Спустя какое-то время я заметила, что скамейка Хильды "покинула" свое место. А дальше все вообще пошло наперекосяк. Направляясь в один прекрасный летний день в народный дом, я увидела торчащие из кустов ножки своей скамейки. Будто параллельно я видела торжественность дня ее открытия и ужасающую действительность.

На следующее лето вместо наших скамеек установили коричневые монстры, напоминающие скамейки на перроне. Я в сердцах сказала, что поезда ведь тут не ходят. 

"Впредь я буду еще скептичнее относиться к всевозможным благодарностям. Осколочек истории культуры Мяэтагузе стерли и переписали".

Вирве Осила

Прошел еще год. И минувшим летом коричневые скамейки заменили на светлые парковые. Я как раз оказалась поблизости и узнала, что подаренные нам именные скамейки, сделанные вручную, оказались в другой зоне мызного парка, поэтому их заменили на фабричные.

Будь Хильда жива, то ее выражения о происходящем, очевидно, не годились бы для печати. Я сначала онемела, а когда ко мне вернулся дар речи, то потребовала убрать со скамейки именную табличку. На сегодня мое требование выполнено, и табличка с моей скамейки вместе с ее фотографией хранятся в качестве экспоната в моей комнате дела жизни, напоминая о том, что с благодарностью дела обстоят так же, как со словом настоящего мужчины: его можно дать, а можно и забрать обратно.

Я не раз корила себя за то, что согласилась на эту благодарственную скамейку. Ведь могла же сказать твердое "нет", и никакой ерунды не произошло бы. Конечно, не было бы и красивого дня открытия скамейки. Но, честно говоря, сейчас это воспоминание только травит душу!

Стараюсь утешить себя словами Раймонда Каугвера, что любой опыт - каким бы он ни был, - это все-таки опыт. А опыт я получила! Намного человечнее было бы, если бы со мной поговорили. Ведь скамейка подарена мне, то есть была моей, и мне надо было объяснить, почему необходима такая замена, а также спросить, согласна ли я на нее. Наверное, я тогда поблагодарила бы информаторов и достойно отказалась бы от благодарственной скамейки. Потомков Хильды тоже следовало проинформировать. Но как получилось, так уж получилось.

С нынешними скамейками у меня никакой связи нет. Тем более что моя подруга-рябина сломалась нынешней зимой под тяжестью наваленного на нее снега, и ее тоже заменили новым деревом. А моя скамейка, вообще-то, существует: в прошлом году я велела поставить ее у кладбищенской часовни - пусть люди сидят на ней, отдыхают и размышляют о бренности жизни и всего прочего.

Чему меня научила эта история? Тому, что впредь надо еще более скептично относиться к всевозможным благодарностям. Осколочек истории культуры Мяэтагузе стерли и переписали. Но эта история не имеет уже никакого отношения к культуре. Это - история об уважении. Благодарить надо все же так, чтобы позднее это не причиняло боль тому, кому выразили благодарность.

Административная реформа свела на нет благодарность моей бывшей родной волости. То есть я не осмеливаюсь сохранять энтузиазм и относительно подаренной нынешней большой волостью комнаты дела жизни; я уже пару раз видела во сне, как собранное мною "движимое имущество" свалили за ненадобностью в подвал винного погреба.

В Мяэтагузе вообще какая-то проблема со скамейками. Вокруг мызы, в парке и вблизи народного дома их полным полно, а в самом поселке - нет совсем. Несколько лет тому назад я выклянчила одну скамейку на своей дороге до магазина. Однако через год ее убрали, заявив, что вокруг скамейки набросали мусора.

Я уверена, что поселковые старики-старушки искренне поблагодарили бы, если бы рядом с дорогой до магазина и велодорогой поставили несколько обычных скамеек. И эту благодарность никто у нас не забрал бы.