ПЕРСОНА ⟩ Александр Лупанов: местные люди должны защитить свой дом

По мнению Александра Лупанова, если человек захочет выучить язык, он выучит. "Есть, конечно, такие индивидуальности, которым не надо учить язык, он к ним просто прилипает. Для меня легче какие-то точные науки, математика, например. А вот язык - это было на самом деле большая проблема и преодоление себя". Фото: Matti Kämärä / Põhjarannik

Александр Лупанов - командир роты Нарвского отделения Кайтселийта. Он коренной нарвитянин. По воинскому званию - капитан.

- Как вы вступили в Кайтселийт?

- Я вступил в 2010 году. На тот момент я служил в Тапа. Мы активно участвовали в разных военных соревнованиях, и для того, чтобы нам было легче готовиться, пришлось вступить в эту организацию. Но это было такое более фиктивное вступление, потому что на тот момент времени заниматься не было. Были свои обязанности в военном городке Тапа. Активно я стал участвовать в работе организации здесь, в Нарве, летом 2016 года.

- Вы профессиональный военный, как я понимаю.

- Да, я профессиональный военный. И на днях отметил 20 лет стажа.

- То есть профессиональным военным вы стали в 2002 году?

- В 2002 году я пошел на срочную службу.

- Как выглядела служба в эстонской армии тогда, 20 лет назад? Каким был Тапаский военный городок?

- На тот момент было всего две казармы. Между казармами была красивая столовая, и в остальном пустырь или старые советские постройки. Нам довелось послужить и на старой территории.

Там у нас был курс унтер-офицеров. Но на тот момент уже были очень хорошие условия, потому что я знаю, что за два года до нас не было ни новой столовой, ни новых казарм и тогда условия для срочной службы были очень плачевные. Еду привозили в термосах три раза в день. Это все делили, и непонятно, кто это все готовил.

- Вы родились в Нарве?

- Я коренной нарвитянин. Учился в Языковом лицее. Здесь, на русском языке. На тот момент это была Гуманитарная гимназия. Закончил 12 классов и решил отдохнуть от учебы и сходить на срочную службу.

- Хотя мы сейчас говорим по-русски, у вас хороший эстонский язык. Где вы научились говорить нормально, хорошо и прекрасно на эстонском?

- Это все, конечно же, среда общения. Плюс работа. Поначалу было сложно в той же самой армии. Из Нарвы ты попадаешь в обычную среду Эстонии, где говорят не так, как учитель в школе - медленно все выговаривая. А приезжают ребята из разных уголков Эстонии. Ты с ними селишься в одну комнату. У каждого свой диалект. И было очень сложно понять. Первые два месяца - как собака ходишь: вроде понимаешь, но сказать ничего не можешь. Потом, наверное, появилась уверенность в себе, стал потихоньку говорить. Чем больше, тем лучше. И, соответственно, появились друзья, знакомые эстонцы. И уже начал общаться на эстонском языке.

- Как к вам относились? К парню, который не владеет языком?

- Это, я думаю, как и в наше время. Сначала все русские парни кучковались, потому что мало кто знал эстонский язык. Им было как-то некомфортно, после нарвской среды окунуться в эстоноязычную среду. И, конечно же, так как мы кучковались, на нас косо всегда смотрели. Может быть, и эстонские ребята не понимали, о чем мы говорим, потому что между собой мы говорили в основном на русском языке.

Но когда пошел в сержантскую школу, соответственно, и требования стали другие. То есть я сам понял, что для того, чтобы быть успешным, нужно потихоньку начинать контактировать со всеми.

- Говорят, что армия и спорт всегда учат языку. Это правда, что это лучшая среда для овладения языком?

- Я думаю, что самое главное - это внутренняя мотивация человека. Если он захочет выучить язык, он выучит. Есть, конечно, такие индивидуальности, которым не надо учить язык, он к ним просто прилипает. Для меня легче какие-то точные науки, математика, например. А вот язык - это было на самом деле большая проблема и преодоление себя.

- А вы чувствуете пользу от владения эстонским языком? Или это, как некоторые говорят, маленький язык? Зачем его учить? Мы лучше английский выучим или китайский.

- Конечно же, очень большая польза! И своим детям я тоже говорю: учите все языки, все пригодится. По сути, да, перед тобой открываются дополнительные возможности.

- Командующий Силами обороны Эстонии генерал-лейтенант Мартин Херем где-то говорил о том, что срочную службу надо продлить. Сейчас она восемь месяцев для рядовых и одиннадцать для специалистов и унтер-офицеров. Как вы как офицер к этой идее относитесь?

- Для меня возник вопрос: чему солдата учить все это время? Потому что когда я служил в Тапа, мне казалось, что 11 месяцев обучать одного солдата - это очень длительный период. И последние два месяца, в принципе, мы уже ничему солдат не обучали. Они работали в команде в больших подразделениях, отрабатывали навыки. И когда уходили в резерв, мне казалось, что этого достаточно. Может быть, у генерала есть какое-то свое видение. Пока что я с этим не знаком.

- Эстонская оборонительная система - это территориальная оборона, как мы все знаем. То есть на самом деле основная сила - это Кайтселийт с резервистами.

- Да, конечно, те, кто живет здесь, должны защищать свою территорию потому, что они местные, они знают эту землю лучше, чем кто-то другой. И у этих людей на самом деле должна быть высокая мотивация для того, чтобы взять оружие в руки в случае необходимости и защищать свой дом.

- В связи с этим у меня возникает и другой вопрос. Я не знаю, удобно вам отвечать или нет, но задам этот вопрос. Украинцы в общем-то особенно громко об этом не говорят, но они и не скрывают, что Херсонскую область россиянам удалось захватить очень быстро, потому что там было достаточно много предательства и коллаборационизма. Как вы думаете, как здесь люди себя поведут, если восточный сосед решит на нас напасть? Я не имею в виду членов именно Кайтселийта, я имею в виду обычных людей, гражданских людей, представителей власти в том числе.

- Очень деликатный вопрос. Мне кажется, здешние люди довольно-таки неплохо живут и сейчас. То есть если сменится власть или придет какое-то другое государство сюда, то как эта жизнь изменится? Никто не может этого предвидеть. И готовы ли эти люди к таким переменам? Но учитывая, что 50 процентов жителей города Нарва не являются гражданами Эстонии, то можно быть готовым ко всему.

- Что касается серопаспортников, им, во всяком случае до активизации военных действий в Украине, было довольно удобно. Можно было без визы ехать как в Россию, так и в европейские страны, в отличие от граждан Эстонии или той же России. Я думаю, что это одна из причин, чтобы не определяться с гражданством. Но сейчас граждан России ведь могут мобилизовать в российскую армию, если они появятся на территории России. Как они к этому относятся, чувствуют они эту опасность или, кто знает, может, кто-то и ждет повестку в российскую армию?

- Я не слышал, чтобы из Нарвы кого-то с гражданством России призвали в российскую армию. То есть если у тебя место жительства в Эстонии, это тебе не грозит.

- А если он разок поедет в Россию случайно? Заправляться в Ивангород, чтобы раз в месяц сэкономить 50 евро на бак топлива…

- Их, что, на границе возьмут? Я не слышал пока о таких случаях. Но что касается серых паспортов, то у нас есть ребята с серым паспортом. Они лица, которые поддерживают организацию. То есть не могут они со своим подразделением участвовать на каких-то учениях. Но мне эти ребята очень нравятся, потому что они мотивированы, хоть у них и ограничена деятельность здесь.

А почему они не становятся гражданами Эстонии? Склоняются к тому, что не знают язык, они его учат. Они даже сдали экзамен на знание Конституции. То есть у них есть цель получить гражданство. Но как-то все это немножко забуксовало. И такое чувство складывается, что не идут сейчас на экзамен, потому что боятся провалить его.

- Как выглядит жизнь в Нарвском отделении Алутагузеской дружины Кайтселийта?

- Люди занимаются своими делами, работают, растят детей. Раз в неделю, как правило, у нас проходит небольшой сбор здесь, в здании. Во-первых, делимся информацией, во-вторых, решаем какие-то другие проблемы - оборудование, снаряжение, может быть, обучения. Кто-то хочет на какие-то курсы пойти. Раз в два месяца проходят небольшие учения как в составе Нарвского отделения, так и в составе всей дружины или Северо-Восточного оборонительного округа.

Кайтселийтчики в Нарвской крепости. На переднем плане - командир роты Александр Лупанов. Фото: Ilja Smirnov / Põhjarannik

- Почему люди в Нарве вступают в вашу организацию? Я думаю, что психологически это сложнее, чем, например, в других регионах страны.

- Я в этой должности нахожусь в Нарве шесть лет. Я сюда вообще пришел не как командир роты, а как инструктор, чтобы привлечь новых участников. Как правило, присоединяется в основном молодежь - школьники гимназических классов, начиная с 16 лет. Я думаю, что они поняли, что вообще происходит в Эстонии. Хотят почувствовать, что такое жизнь военного, и узнать, как себя подготовить к службе в армии в качестве солдата. И приходят не только мальчики, но и девочки.

Какая-то часть этих ребят хоть и перестают быть активными, потому что, понятно, у них университет, новая работа, семья, но многие из них связывают свою жизнь именно с обороной, с тотальной обороной Эстонии. Это полиция, погранцы, охрана, чиновники в тюремных организациях, те же самые военные.

А вторая группа - это те, кому не удалось пройти срочную службу, но они понимают, что они - часть нашего государства. И все-таки военная повинность у них существует, даже где-то они приписаны к каким-то мобилизационным подразделениям. И почему бы не состоять на учете здесь, в местном отделении? На самом деле, намного удобнее пройти подготовку здесь, пойти на службу со своими знакомыми ребятами.

- Это, наверное, одна из самых надежных систем обороны, так как ты идешь со своими друзьями и знакомыми. То есть там на самом деле все за одного и один за всех.

- Да.

- Многое ли зависит от семьи члена Кайтселийта?

- От семьи зависит многое. Были случаи, когда молодым людям приходилось уходить из-за того, что жене просто не нравилось, что муж очень много времени здесь.

Может быть, он хотел как раз находиться подальше от семьи, отдохнуть. Есть и такая возможность. У нас есть семьи, где и жена в женской организации. А сыновья - "Noored kotkad", дочери - "Kodutütred". То есть, есть такие семьи, которым нравится проводить досуг в полном составе среди нас.

Молодежные организации

У нас очень хорошая молодежь здесь, в Нарве, и молодежная организация. Она развивается очень сильно. В 2017 году мы организовали группу "Noored kotkad" ("Молодых орлов". - Прим. ред.) из своих детей. Мы не ожидали, что возникнет такая проблема, что ребята уже в очередь становятся на прием в эту организацию. Потому что не хватает инструкторов именно для молодых.

Молодежные организации - наше будущее. Когда члены молодежных организаций вырастают, они приходят во взрослую организацию. И это как раз такой в позитивном плане ресурс, который нам нужен, потому что приходят свои ребята, которых мы знаем, и мы знаем, на что они способны, мы можем дать им совет, куда идти дальше. 

- Поддерживают ли городские власти вашу организацию?

- У нас на самом деле государственное финансирование. Есть небольшой бюджет на каждый год. Да, мы сотрудничаем с городом на протяжении последних лет. Мэр Катри Райк активно интересуется нашими делами. Даже во время последних учений она приезжала в лес поинтересоваться, как у нас проходят учения. 

Отделение чистило ряды

- Еще хотел сказать, что за последние шесть лет работа Нарвского отделения очень сильно наладилась за счет того, что ушли или были исключены люди, которые просто числились в списках, но не появлялись ни на собраниях, ни на учениях. Они копились десятилетиями. Мы провели хорошую работу, и за последние шесть лет присоединилось порядка 100 новых членов. Некоторые из них ушли, потому что им не понравилось. Как везде - пришли, попробовали, не понравилось и написали добровольно заявление об уходе.

- Что не понравилось? Политические причины? Или просто тяжело все-таки участвовать в учениях? Или что-то другое?

- Политических причин точно нет, потому что здесь политику обсуждают очень редко. Мы стараемся абстрагироваться от этой темы. Не понравилось то, что мы не сидим все время в помещении, когда за окном идет дождь, а нам иногда во время плохой погоды на выходные приходится выезжать на природу. И мы не выбираем погоду, не выбираем время года, когда мы это делаем. Для кого-то это большой стресс.

Их организм просто не справляется с такими нагрузками. Плюс людям не нравится, что они не хозяева своего времени. Когда возникает острая необходимость, чтобы члены Кайтселийта все собрались, им приходится какие-то свои личные дела оставить на потом. Некоторые хотят, чтобы это было тем местом, куда они приходят, когда им скучно. На самом деле это немного не так работает.

- Я слежу за социальными медиа. Если судить по некоторым группам, то становится довольно страшно, когда читаешь иные комментарии. Как вы думаете, большая часть жителей Нарвы не любят Силы обороны? В комментариях о последних учениях пишут, например, что наконец-то эстонским солдатам дали возможность сфотографироваться рядом с американским танком, хотя фото было на фоне боевой машины пехоты наших Сил бороны.

- Это, мне кажется, та часть общества, которая всегда найдет причину, чтобы протестовать. То есть им все не нравится и они не могут адаптироваться к среде, не могут какие-то цели на будущее себе поставить, чтобы на самом деле сделать себя и свое общество лучше, чем оно есть сейчас. Я считаю, что у каждого человека есть свое мнение. И есть люди, которые не могут терпеть таких комментариев, начинают переубеждать этих людей. А зачем это делать? Это все равно невозможно, и тратить свои эмоции и силы на таких людей, мне кажется, не следует.

- А следить за такими комментариями, я думаю, надо.

- Следить? Да, там бывает и что-то интересное, кто-то пишет смешное, просто отвлечься немножко. Кто-то ходит покурить во время работы, чтобы отдохнуть, а кто-то, может быть, заходит в социальные сети, чтобы почитать такие комментарии и поднять себе настроение.

- Как вы думаете, Эстония довольно много помогает Украине? Надо ли это, или надо все эти возможности и деньги и все наши ресурсы оставлять для своей армии? У вас есть друзья или знакомые в Украине?

- Нет, у меня нет друзей. На самом деле есть один знакомый, который сейчас находится на фронте. Парень учился в Нарвском профессиональном центре и проходил здесь практику. Он даже сделал нам подарок в виде фильма.

- А как у него дела? Я тоже знаю его.

- Я иногда переписываюсь с ним. Но стараюсь все-таки не мешать человеку в данной ситуации. Слежу за ним. Если фотографии появляются в соцсетях, значит, все в порядке. Значит, он жив и здоров.

- То есть на самом деле то, что там происходит, это касается почти каждого человека в Эстонии.

- Я считаю, что помогать нужно, и то, что делает эстонское государство, - это все правильно, потому что в Украине сложилась очень серьезная ситуация. Никто этого не ожидал. И 24 февраля, когда в Эстонии был праздник, День независимости, у народа, который является не соседом, но союзником Эстонии, случилась такая трагедия.

- Августовские события, я думаю, многое изменили и прояснили в городе. Я имею в виду демонтаж советских памятников.

- Было много разговоров и шума по этому поводу. Даже нас это немножко затронуло, так как один из наших очень хороших членов побывал на том мероприятии, когда танк увозили, и, как выяснилось, забыл снять футболку с символикой Нарвского отделения. Он остался в наших рядах, но получил выговор, так как он достаточно молодой. Это будет для него уроком на всю жизнь. Нужно всегда думать на несколько шагов вперед, где ты находишься, зачем ты там находишься, даже если ты пришел просто посмотреть, ты немножко подумай, какие будут последствия.

Когда я родился, этот танк уже стоял, мне сложно на эту тему говорить. Был ли это политический какой-то символ для определенного количества жителей нашего региона?.. Для меня это был просто танк, просто танк, который всю мою жизнь стоял на этом месте. Государство решило, что это символ агрессии, решило его убрать. Ну, значит, так надо было. И танка теперь нет. Для меня ничего не изменилось, как и для большинства жителей нашего региона.

Честно скажу, я никогда там не был во время возложения цветов и венков. Каждый решает сам, нужно ему почитать это место или нет. Я отношусь к этому нейтрально, то есть не за и не против.

- В военном музее вы посмотрели бы на него?

- Почему бы и нет? Можно съездить в музей и посмотреть, как у него дела. Я еще не ездил, но надеюсь съездить.

Каждый памятник - это часть истории определенного человека. И у меня есть места в Нарве, где имеются таблички с фамилиями моих предков, те же самые Лупановы, которые погибли во время Второй мировой войны. В парке Герасимова, например. Так как семья моя родом не из Нарвы, а из Агусалу. Это в районе Куремяэ, у нас там был хутор. На самом деле сейчас он тоже есть, и все мои предки родом оттуда.

То есть семья довольно-таки долго живет уже на территории Эстонии. Можно считать себя коренным жителем Эстонии. Кто-то погиб во время войны, и в честь этого установили табличку, куда можно принести цветочек. Необязательно 9 мая, а в любое время. То есть я считаю, памятники - это именно то место, куда можно прийти почтить предков.

- А если это уберут?

- Ну опять же это политика. С этим ничего не поделаешь. Всегда можно прийти на могилу и сделать это, тихонько, на могиле почтить предков.

- Во время Второй мировой войны часто случалось, что один брат на стороне Красной армии, а другой брат - на немецкой или, скажем, на стороне эстонцев, которые вместе с немцами сражались за Эстонию. В вашей семье такого не случилось?

- У меня в моей семье такого не случилось. Поскольку в деревне, откуда забирали молодых парней, в том числе и моего деда - на тот момент ему было 19 лет, - всех забирали в Советскую армию, и забирали целыми деревнями. Такая вот история получилась на тот момент. Не давали ребятам право выбора, на какой стороне воевать. Кто первый пришел, там, в принципе, ты и оказался. В одном из боев дед получил ранение двойное в ногу. Слава богу, он пережил войну, иначе не было бы меня. А прадед, то есть его отец, - он служил во время довоенной Эстонской Республики в эстонских войсках.

- Как ваши члены понимают это? Понимают ли они, что для эстонцев Вторая мировая война была совершенно чужая война?

- Я думаю, что у многих в голове то, что говорили на уроках истории, как учитель преподнес. Каждый учитель истории, мне кажется, читает историю по-своему. Моего возраста ребята в школу ходили более 20 лет назад. Как на тот момент учили историю, то до сих пор в голове и осело.