/nginx/o/2019/09/20/12580134t1hd1bb.jpg)
Военных журналистов, которые умеют работать на линии фронта, в Эстонии мало. Корреспондент Эстонского телерадиовещания Антон Алексеев стал одним из них не по своей воле. Сейчас он большую часть времени работает в Украине. После интервью он станет готовиться к очередной поездке. "Я каждый вечер тренируюсь ставить себе жгут одной рукой", - сказал Антон после интервью. Many happy returns, чтобы всегда возвращался живым, желают военные корреспонденты всего мира друг другу.
- Антон Алексеев, кто ты вообще такой? Tы когда-то мне сказал, что ты москвич. Сейчас тоже считаешь себя москвичом? Или эстонцем, жителем Эстонии?
- Я бы ответил словами известного советского поэта Расула Гамзатова, а Расул Гамзатов был очень обласкан советской властью. Сам он был лезгин из Дагестана. И вот у него тоже спросили однажды: "Товарищ Гамзатов, а вы по национальности кто?". На что он ответил: "В Дагестане я лезгин. В Москве я дагестанец. А за границей я русский". Я считаю, что это очень талантливое определение собственной идентичности.
У меня нет ни капли эстонской крови. Но сейчас здесь, в Эстонии, говоря по-эстонски, я не ощущаю, что отличаюсь от эстонцев. То есть в этом смысле я могу и в Эстонии сказать, что я эстонец. Это зависит только от меня. А за границей я, конечно, гражданин Эстонии. И в этом смысле я себя от Эстонии как бы никак не отделяю.
Поэтому я могу сказать, что по происхождению я москвич. Да, я родился в Москве и прожил там 48 лет. Конечно, этот мегаполис меня как бы сформировал, наложил свой отпечаток и так далее. По своей культуре, языку я, конечно, русский. Все-таки эстонский язык для меня не родной. Я делаю ошибки, и эстонская культура не является для меня родной. Тем более что я не живу в Эстонии, у меня не было возможности так близко с этой культурой ознакомиться.
Собственно, в Москве всегда, когда это было актуально, подчеркивалось, что, ребята, мы, конечно, с вами говорим на одном языке и я москвич, и все такое, но я не россиянин, то есть я не гражданин России, у меня немножечко другая идентичность. Так что со мной, конечно же, сложнее, чем с, допустим, эстонцем, который живет в Эстонии, у которого, собственно, с этничностью все довольно просто.
Но это мне никоим образом не мешает.
- Ты гражданин Эстонии. Я знаю, что после восстановления независимости Эстонии ты работал в посольстве Эстонии в Москве. А что ты там делал?
- Ничего секретного я там не делал. В 90-м году посольство уже работало. Эстония наша была совсем не богатая страна и не могла прислать весь необходимый персонал из Таллинна. У посольства тогда был гостевой дом. И я там был сначала ночным дежурным, ночным портье, а потом стал главным дежурным.
Я был там, потому что закончил театральную школу, а в театрах просто не было работы. Это был кризис, так же как и в Эстонии. Времена были тяжелые, надо было хоть как-то деньги зарабатывать.
Дипломатического паспорта у меня никогда не было. Правда, у меня была от российского МИДа аккредитация технического сотрудника. Я был технический сотрудник посольства.
- Посольство Эстонии, мне кажется, находится в одном из лучших мест Москвы. Полкилометра от Кремля. Центр культуры. Политика близко. Это хорошее место.
- Это красивое место. Старая Москва внутри Бульварного кольца. Есть много историй о том, как после Освободительной войны Эстония получила это здание. Но если мы посмотрим на здание, в котором располагается посольство России в Таллинне, то это тоже не самый плохой район. У нас примерно равноценный участок в центре Москвы.
- Ты успел поработать в театрах Москвы?
- Да, я проработал, если мне память не изменяет, с 1997 года по 2014-й, наверное. Может, 2013-й.
- Я точно знаю, что ты в 2010 году уже работал корреспондентом Эстонского телерадиовещания.
- Да, конечно. Я начал работать в 2008 году. И формально одно другому не мешало. Хотя в определенной степени, конечно. Дело в том, что в России я тогда жил на основании вида на жительство. То есть практически у меня были почти все те же права, что и у россиянина, кроме, по-моему, избирательного права и права на охотничье оружие.
Ну, так это было как бы все о'кей и все нормально. Я - как постоянно проживающий в России иностранец. Этот вид на жительство выдавался на пять лет, его надо было каждые пять лет продлевать. Вот как иностранец, постоянно проживающий в России, я работал в одном из московских муниципальных театров. Таких театров в Москве, я так понимаю, порядка двухсот было, наверное. Сейчас уже поменьше.
А по эстонскому паспорту, соответственно, я гражданин Эстонии, и в 2008 году начал работать.
- Все-таки ты - актер. Твоя любимая роль была…
- Да и не было ролей, которые мне нравились. Но тут проблема в другом. Дело в том, что мои родители были очень хорошими актерами. Я тоже закончил театральную школу. Но штука в том, что, как говорят по-русски, на детях гениев природа отдыхает. То есть как бы если твои родители - гении, то ты вряд ли гением будешь.
А со мной, в общем, то же самое. Я не хороший актер, нет у меня к этому действительно таланта. Что-то я могу делать, какие-то маленькие роли могу играть, наверное, мог, когда еще этим занимался. Но, в общем-то, я не очень талантливый актер, так, мягко говоря.
- А кто твои родители?
- Мои родители - актеры. Они уже давно умерли. Моя мама - Людмила Долгорукова, заслуженная артистка России. Когда я учился в театральной школе, то у нас был курс истории советского театра. Я поступил в 1988 году, еще был Советский Союз. Так вот, в учебнике упоминается моя мама.
- Ну, Людмила Долгорукова - это имя и мне знакомо.
- Это знакомая фамилия, потому что Юрий Долгорукий - князь, основатель Москвы.
Хотя мечтой Юрия Долгорукого не было основать Москву, но это ему прекрасно удалось. Кстати, это довольно забавно, конечно, когда я слышу или слышал какие-то заявления о том, что мне как гражданину Эстонии не стоит вообще открывать рот на тему ситуации в России, русской культуры и так далее.
Я всегда говорю, что, может быть, так оно и есть с политической точки зрения. Да, я гражданин Эстонии, я вообще не лезу в чужие дела. Но если речь идет, допустим, о русской культуре и так далее, то я по маме Долгоруков и у меня уж прав на это дело побольше, чем у всех вас.
Мой отец Николай Алексеев был талантливый актер. К сожалению, при жизни он не получил такого признания, на которое, по моему мнению, имел право. Театр и кино - вообще довольно несправедливая сфера. Здесь слава распределяется не очень справедливо и достается зачастую не тем, кто этого достоин. Но благодаря отцу как раз у меня есть эстонское гражданство, потому что его мама, моя бабушка, была гражданкой довоенной Эстонской Республики.
Так что мои родители - актеры, они всю жизнь работали в театрах.
- На ERR ты попал, когда искали корреспондента для русской "Актуальной камеры" в Москве. Был конкурс?
- Это не совсем так. Никто не искал корреспондента для русской "Актуальной камеры" в Москве. Какое-то время у Эстонского телевидения не было вообще корреспондента в Москве. В какой-то момент такая ситуация перестала, видимо, устраивать руководство телевидения. И было решено объявить конкурс на замещение вакансии корреспондента в Москве.
Этот конкурс выиграл на тот момент молодой, довольно талантливый журналист Кристер Парис. И когда было уже понятно, что вот он станет новым корреспондентом, выяснилось, что ему нужен оператор, потому что действительно гораздо удобнее работать, когда у тебя есть свой оператор, это технически повышает качество картинки, звука и так далее. Вдвоем в этом смысле работать легче.
И стали искать оператора в Москве. На тот момент в Москве был Яанус Пийрсалу, с которым мы уже были знакомы. Он сказал тогдашнему руководителю редакции новостей, что вот есть такой человек в Москве Антон Алексеев и он мог бы быть оператором и одновременно делать что-то для русской "Актуальной камеры". Я приехал в Эстонию, мы поговорили о форме работы. В общем, мне показалось, что руководитель редакции новостей не проявил большого интереса ко мне.
И почему он должен был заинтересоваться? В итоге я оператор. Прошел курс, меня учил прекрасный совершенно наш оператор Ивар Тоодо.
Яанус меня предложил не просто так, а потому, что я уже начал работать фрилансером для русской прессы и для "Радио-4", мне нравилась журналистика, мне хотелось что-то делать для российских СМИ.
Я был слишком неопытный, а с другой стороны - уже слишком старый для того, чтобы меня брать на работу и всему с нуля учить. В 2008 году мне было, если я не ошибаюсь, 37. Эстонская медиасреда, она как раз меня в этом смысле приняла, потому что я москвич, который априори хорошо разбирается в русской политике.
Но, конечно, мне пришлось научиться в этом разбираться. В общем, вот так я и попал на Эстонское телевидение.
Думаю, что не по своей воле, но, в принципе, я стал военным корреспондентом.
- Ты несколько раз был в Украине, куда после короткой побывки в Эстонии ты и вернешься. Ты был в горячих точках России, Грузии… Можешь ли ты себя сейчас считать военным журналистом?
- Нет, не думаю. Я все-таки не профессиональный военный корреспондент. У меня у самого много вопросов о том, что такое военный корреспондент. Тут разные есть точки зрения. Нет, у меня, собственно, это все получилось как бы случайно и началось именно с Украины. То есть если говорить о каком-то экшене, каком-то драйве, таких как в кризисных ситуациях, то да, мы, конечно, с Кристером снимали какие-то московские уличные протесты, несанкционированные митинги, анархистов, лимоновцев, это Национал-большевистская партия.
Вот это все. Мы снимали, конечно же, 2011 год, зимние протесты. Мы снимали 2012 год, Болотную площадь, где были задержаны люди, о которых пошло так называемое "Болотное дело", по которому много людей было осуждено за нападение на полицию. Конечно, это было все выдуманное российскими властями дело. Тогда как-то у нас, у меня по крайней мере, начали формироваться определенные представления о том, как себя вести в таких кризисных ситуациях.
Потом была Украина. Украина была и до этого, в смысле Майдан. И тут мне пригодилось знание украинского, потому что оно у меня уже давно.
- Как ты выучил украинский?
- Это очень просто. Когда я учился в театральной школе, то познакомился с девушкой, которая там же училась, и мы поженились. Наташа была родом из Винницы. Мы были ровесники, нам было по двадцать лет. Мы официально поженились. И во время каникул или в какие-то свободные дни ездили в Винницу. А в Виннице - ее мама и подружки. Они часто говорили на украинском. Но тогда украинский язык казался мне языком каких-то крестьян. Однако я быстро понял, что это совсем не так. Украинский, как и любой другой язык, если ты хочешь говорить нормально, нужно учить. Да, мой опыт с эстонским языком это доказывает. В этом смысле, может быть, и там очень много так называемых ложных друзей переводчика, то есть слова, которые звучат так же, как на русском, но означают что-то совсем другое.
Так что вот у меня украинский оттуда. А уже на Майдане начал учиться постепенно говорить на украинском. Конечно, я делал очень много ошибок, и у меня, конечно, московский акцент.
- Ты вроде говорил, что теща тебе борща и вареников не давала, если по-украински не говорил?
- Я шучу, конечно. Но надо было говорить вежливо.
- Вежливо, то есть на украинском? Винница - это Западная Украина?
- Скорее центральная. Языковая ситуация за 30 лет, конечно, в Украине поменялась. Я помню Киев, который был совершенно русскоязычным городом. Как бы люди могут отказываться от одного языка и переходить на другой.
Мне помогает театральная школа, потому что, допустим, когда я говорю по-украински, то должен следить, чтобы у меня не было русского акцента. Иногда я не могу от него полностью избавиться в эстонском языке, хотя уже три года постоянно живу в Эстонии.
- А тебе нравится Украина?
- Да, мне нравится Украина. Что в ней плохого? Хорошая страна. Не все регионы мне нравятся. Не все города мне нравятся, но мне и в Москве нравились не все районы, да и в Эстонии не везде нравится.
- Кто победит в этой войне?
- Я бы не хотел отвечать на этот вопрос, потому что со своими прогнозами все время промахиваюсь. Я все время угадываю неправильно. Допустим, когда-то, еще год с небольшим назад, я писал очень много колонок, они выходили в "Ээсти пяэвалехт". Я очень уверенно писал разные колонки и до войны, и за несколько дней до войны. Главной темой было - нападет Россия или не нападет. И я очень аргументированно объяснял, что Россия не нападет и что американцы, что они не правы, какая-то там странная игра как бы со стороны Вашингтона идет. И потом Россия напала. Я перестал писать колонки, я перестал что-либо прогнозировать, поэтому я не хочу говорить, кто победит в этой войне.
А другая причина, возможно, даже более важная - в том, кто из нас может точно описать, как должна выглядеть победа Украины.
- О да, это очень сложный вопрос.
- Я брал интервью не так давно у Марьяны Бецы, посла Украины в Эстонии. Она говорит, что вот мы будем считать как бы победой, когда мы увидим границы 1990 года, то есть когда Россия уйдет из Крыма и уйдет из Донбасса, ну и, соответственно, с год назад оккупированных территорий.
Ну, допустим, это будет, но разве это прекратит войну? Это может передвинуть границу. Тот же самый Донбасс будет под обстрелом уже с российской стороны. Потому что это же не прекратит войну. Значит, может быть, прекратит, когда - я не знаю - у России закончатся снаряды, патроны, атомные бомбы.
Я не знаю, что нужно для того, чтобы мы сказали, что теперь мы Россию победили, что Россия побеждена. Нам нужно дать Украине столько, сколько мы можем дать, и максимум, сколько Украине нужно. Что бы мы ни говорили, как бы мы ни действовали, это наш шанс выжить в этом мире.
- Ты привык в Эстонии? Ты когда-то сказал, что тебе не нравится Питер, что там все очень медленно. Ну, в Эстонии дела идут еще медленнее. Ты привык к этому?
- Я бы не сказал, что в Эстонии как-то действительно совсем медленно. Может быть, я и сам замедлился, в конце концов, мне в этом году 52. Я и сам замедлился. Я сам не такой быстрый. Может быть, мы с Эстонией как раз совпали в том, что касается ритма жизни или скорости. В какой-то степени, конечно, я привык.
Но, допустим, есть вещи, которые я сам не умею делать. Допустим, я не умею записываться к врачу. Мне нужно записать к врачу ребенка, и этим занимается моя жена. Она какие-то вещи лучше организовывает, лучше знает просто потому, что она эстонка. С другой стороны, если бы я жил один, я бы, конечно, это все умел, потому что жизнь заставила бы.
- Тебе нравится работать на Эстонском телерадиовещании?
- Да, мне нравится это. В общем, пожалуй, это лучшая работа, которая у меня в жизни была. Да, я не очень много работ сменил, тут мне нравится. Я ценю эту работу, потому что у нас маленькая страна, у нас медиарынок очень маленький. Если я возьму все свои навыки, умения, кому-то их предложу, то я не найду себе работодателя, никто не захочет взять меня на работу. Я могу работать, видимо, только в новостях.
