Калле Лаанет: Велик ли шаг от мошенничества до преступления?

Калле Лаанет, министр юстиции, Партия реформ Фото: Madis Veltman

Если о взрослом человеке говорят, что он мошенник, это еще не обязательно означает, что на него навешивают ярлык преступника. Но если об этом объявляет судья, то дела плохи - плохи для мошенника, плохи для общества. И, конечно же, плохи для жертв мошенничества.

В словаре эстонского языка мы можем прочитать, что "kelm" ("мошенник") - это нечестный человек, обманщик, прохиндей. Но несколькими строками ниже мы также читаем, что это может быть озорник, проказник, плут. А еще ниже - шалун, лукавец.

Что ж, в этом нет ничего нового, но чтение словаря подтверждает, что большинство людей, знающих наш язык, именно так понимают это слово, а также слова и выражения, происходящие от того же корня.

А если мы еще прочитаем, что производными от этого слова являются лукавый, озорной, плутоватый, иначе говоря, этакий вездесущий пройдоха, то и не захочется продолжать эту тему, но должность обязывает.

Статья 209 Уголовного кодекса (KarS) гласит, что мошенничество - это "причинение материального ущерба другому лицу путем сознательного создания ложного представления об истинных обстоятельствах с целью получения материальной выгоды".

Квалификация преступления предполагает соответствие как минимум трем критериям:

1. Цель - получение материальной выгоды;

2. Для получения выгоды у кого-либо вызывается ложное представление, то есть кого-то обманывают каким-либо образом;

3. Неверное, или ложное, представление вызывается совершено сознательно, то есть умышленно, целенаправленно.

Для пояснения данного пункта закона я сделаю здесь несколько уточнений.

Во-первых, использование эвфемизмов при отправлении правосудия вызывает сомнения. Например, вместо определения "неверное" лучше использовать "ложное". Так будет яснее. Однако приведение в порядок юридического языка - это серьезная работа и отдельная цель.

Все же уточню: материальная выгода может возникнуть косвенно, и когда дело дойдет до суда, такой ход событий будет (надеюсь) выявляться. Иными словами, хотя в случае некоторых мошенничеств материальная выгода может быть и не очевидна прямо и непосредственно, в случае более изощренного мошенничества все намеренно обставляется таким образом, чтобы как минимум жертва, а в худшем случае также правовые органы не усмотрели связи между деянием и отдаленными последствиями.

Именно поэтому в нашем Уголовном кодексе отдельно упоминается мошенничество при получении льгот (§210), инвестиционное мошенничество (§211), страховое мошенничество (§212) и - как быстро растущее явление - компьютерное мошенничество (§213).

Весьма специфичным является выделенное в отдельную статью "Мошенничество в сфере закупок в ущерб финансовым интересам Европейского союза" за номером 209 (1), то есть статья двести девять prim один указывает на то, что этот раздел был добавлен в существующий закон позднее как эпохальное явление.

Я оставлю разъяснение закона специалистам, а интересующимся рекомендую ознакомиться с изданиями, комментирующими законы. И все же я сделаю более общее замечание по одной из моих любимых тем - использованию родного языка при отправлении правосудия. 

"Я не вижу никакой разницы между кражей наличных из шкафа и присвоением чужой собственности путем умелых манипуляций с инфотехнологиями и даже использования юридических лазеек".

КАЛЛЕ ЛААНЕТ, министр юстиции, Партия реформ

Действующий Уголовный кодекс не рассматривает отдельно "pettus" и "petmine", а виновное деяние определяется как "kelmus". Понятие "pettus" неоднократно встречается в законе и даже в случае с "kelmus", хотя только применительно к мошенничеству при получении льгот. Независимо от словарей, "kelmus" также кажется, скорее, эвфемизмом, или приукрашенным названием для "pettus", подобно тому, как вместо слова "vale" ("ложный") используется чуждое для нашего языка слово "ebaaus" ("нечестный"). Познавательно. Но оставим и это знатокам.

Рост преступного мошенничества в прошлом году составил 45%, что в полтора раза (!) больше, чем годом ранее. Как знак времени растет число инвестиционных мошенничеств, компьютерных мошенничеств и их комбинаций.

Именно в случае данной темы возникают проблемы, причиной которых являются язык и познание. Когда преступник, которого по букве закона называют мошенником, то есть мошенником-преступником, каким-то образом обманывает своих жертв дистанционно и анонимно - используя возможности информационных технологий и не общаясь лично, это кажется вроде бы меньшим преступлением, чем, к примеру, взлом и завладение личным имуществом людей. Но это не так!

Взлом компьютера жертвы и покушение на ее имущество, хранящееся в электронном виде, с человеческой точки зрения да и по существу аналогичен физическому взлому и незаконному присвоению чужого имущества, то есть краже.

Если воры украли чьи-то деньги, затем были пойманы и в результате расследования привлечены к ответственности, и если затем они используют деньги своей жертвы, чтобы противостоять ей в суде, в то время как жертва не может позволить себе дорогих адвокатов, потому что ее имущество находится в распоряжении и пользовании преступников, то нам (!) это кажется ужасно циничным. Меняет ли суть дела тот факт, что чужая собственность была приобретена с помощью криптоактивов путем надувательства жертв? Я не вижу никакой разницы между кражей наличных из шкафа и присвоением чужой собственности путем умелых манипуляций с инфотехнологиями и даже использования лазеек в законе. Об этом стоит задуматься как судьям, квалифицированным ИТ-инженерам, которых могут хитро использовать, так и всем, кто ведет свои дела в качестве обычного пользователя.

В заключение следует отметить, что Департамент государственной инфосистемы (RIA) зарегистрировал в прошлом году более 3300 кибератак, которые фактически сопоставимы с преступлениями против людей, собственности, а зачастую и против государства. Если кто способен посягнуть на электронные активы и ценности эстонского государства с целью их повреждения и уничтожения, можно ведь считать, что этому сопутствует продажа таких инструментов преступникам, которые атакуют наши дома, кошельки, здоровье, благополучие.

Чтобы максимально защитить свой народ, то есть своих людей, государственные правоохранительные органы и правительство также осуществляют международное сотрудничество, одной из частей которого является выдача преступников странам, особенно союзникам, которые хотят привлечь их к ответственности.