Неэме Кунингас переплел чувства и впечатления, связанные с Кохтла-Ярве, в рок-оперу

Неэме Кунингас облекает свои, как стороннего наблюдателя, впечатления и наблюдения за Кохтла-Ярве в форму художественной рок-оперы. Фото: Peeter Lilleväli / Põhjarannik

Неэме Кунингас, либреттист и режиссер рок-оперы "Kohtla:Järve", премьера которой состоится в Кохтла-Ярвеском культурном центре в субботу вечером, советует пришедшим зрителям, образно говоря, не пристегивать ремни и воспринимать происходящее на сцене как комментарий доброжелательного стороннего наблюдателя относительно тех явлений и людей, которые здесь бывали, жили и работали.

Рок-опера "Kohtla:Järve"

• Премьера в субботу, 23 ноября в 18.30 в Кохтла-Ярвеском культурном центре.
• Опера поставлена под руководством Кохтла-Ярвеской гимназии.
• Музыка: Сийм Аймла. Слова: Аапо Ильвес. Либретто и постановка: Неэме Кунингас.
• В рок-опере заняты проектная музыкальная группа, молодежный оркестр, смешанный хор, солисты и танцоры Кохтла-Ярвеской гимназии. На сцену выйдут также оперные солисты Прийт Вольмер, Рене Соом, поющий актер Эдуард Тооман, молодые музыканты Лоора-Элийзе Каарельсон и Кауро Тафищук, а также танцевальная студия "Viis Tähte".
• Визуальный художник: Кати Ягель-Пааль. Хореограф: Айникки Сеппар.
• Дополнительная информация: kjg.ee. Билеты: fienta.com.

- Как либреттист и постановщик, какое послание вы хотите передать рок-оперой "Kohtla:Järve"?

- Это мои впечатления и наблюдения о городе как стороннего наблюдателя. Они накапливались в течение пяти лет из самых разных фрагментов, а также из того, что я раньше знал о Кохтла-Ярве и этом крае.

Это своего рода небольшой коллаж чувств, связанных с этим городом, его историей, сланцевой промышленностью и здешним менталитетом. И даже некоторыми фактами.

На самом деле я с большим интересом слежу за тем, как по радио, телевидению или в газете упоминается слово "Кохтла-Ярве". Ага, теперь есть кое-что, что и меня интересует и о чем я должен знать. А также вся та неразбериха, которая происходит в управлении городом за время моего пребывания здесь.

По правде говоря, я до сих пор многого не понимаю, а в некоторых случаях понимаю, что дело в инерции, чьем-то упрямстве или менталитете, мол, так всегда было и пусть так и продолжается. Одним словом, своего рода непонимание.

- Что сложно понять на расстоянии?

- Да, это сложно понять. Кохтла-Ярве - город, у которого земля под ногами горит, и в этом весь смысл этого представления. Горит сланец, но и у людей горит. До сих пор тлеет и горит. Это как ходить по углям.

- Насколько ваши впечатления, которые вы испытываете сейчас, находясь в Кохтла-Ярве, совпадают с вашими прежними представлениями?

- Они очень сильно изменились. Когда я пять лет учился в Москве, я проезжал на поезде мимо Кохтла-Нымме и видел из окна вагона колоссальные золоотвалы и промышленный пейзаж. Складывалось впечатление, что есть место, где происходит что-то странное и необыкновенное.

Я также общался со многими людьми из здешних мест. Например, (известный эстонский хормейстер) Хирво Сурва, с которым мы долгое время работали вместе в Национальной опере, помнит, знает и до сих пор говорит об этом крае с большим уважением. Конечно, есть в этом и детская романтика. В любом случае Кохтла-Ярве стал для меня интересным местом, куда стоит наведываться.

- Как часто вы передвигаетесь по Кохтла-Ярве и наблюдаете за людьми за пределами гимназии?

- У меня не было особых причин для этого. Сейчас я являюсь почетным членом "Viru Rotary klubi" и на встречах в клубе получаю много интересной информации. Там собираются врачи, бизнесмены и другие уважаемые деятели, которые знают о делах этого региона гораздо больше, чем я. Оттуда же черпались отрывки информации, которые в той или иной форме попали в этот спектакль.

Для меня восприятие Кохтла-Ярве изменилось благодаря людям. Если раньше, когда я смотрел на Кохтла-Ярве из окна поезда, город был для меня как декорация или сцена, то с того момента, как я приехал сюда работать, эта сцена наполнилась персонажами.

- Сама сцена десятилетней давности, очевидно, на данный момент тоже уже изменилась?

- Да, когда оказываешься ближе, все становится еще больше и колоссальнее. В окрестностях Кохтла-Ярве также есть терриконы, похожие на пирамиды. Такое чувство, будто попал в Гизу в Египте. Это вдохновило меня на создание фильма с участием нынешних абитуриентов гимназии под названием "Перевернутая пирамида". Многое в этом регионе, да и в местных людях - я не хочу никого обидеть, но мне так кажется, - будто перевернуто или разбалансировано.

В нашей гимназии учится украинская девушка, чья семья бежала сюда от войны. Она учится в Эстонии всего второй год и каждую неделю делает успехи в эстонском языке. Она использует такой словарный запас, когда представляет свои работы на эстонском, что я смотрю на нее с изумлением. В то же время в городе много молодых людей из русскоязычных семей, которые живут здесь уже 15-17 лет и говорят по-эстонски гораздо хуже, чем эта украинская девушка.

Это неизбежно заставляет задуматься о мотивах. Откуда берутся такие мнения, что эстонский язык учить не обязательно? Ведь они приходят из дома, будь то от предыдущего или позапрошлого поколения или из прежней школы. Этих несчастных молодых людей нельзя и не нужно винить. Однако мы должны также очень жестко взглянуть на эстонское государство в целом - недопустимо, чтобы такая ситуация продолжалась так долго.

Известный менталитет, этот Русский мир, сохраняется в домах. Как долго можно с этим мириться? 

- Как вы объяснили композитору Сийму Аймла, какой музыки вы ждете для этой рок-оперы?

- Прежде всего я набросал в общих чертах концепцию, из каких исторических пластов она может состоять и какие стили музыки существовали в разные эпохи. Сийм Аймла прекрасно разбирается в стилях разных эпох и способен написать музыку в любом стиле. Я ему заранее сказал, где может быть заклинание в стиле народной песни, а где советская эстрада, и какую песню можно сделать детской.

А к тому времени Аапо Ильвес уже написал слова песен. Обычно говорят "Prima la musica e poi le parole" ("Сначала музыка, потом слова"), но здесь все было наоборот. Я рассказал Аапо Ильвесу, на какие темы мне нужны тексты, и он написал их, а я отправил их Сийму со своими комментариями. Вот так и появились песни.

Мы называем это представление рок-оперой. Все можно назвать оперой, если на сцене что-то происходит и играет музыка. Не обязательно, чтобы в истории был сюжет. В любом случае это опера. Поскольку в музыке присутствуют разные стили и стилистика, а стремлением является всеобъемлющая эклектичность как в музыке, так и в содержании, я называю это сюрреалистической рок-оперой.

- Важно отметить, что на сцене не будет представлена историческая хроника Кохтла-Ярве. Нет смысла точно следить, все ли было именно так, скорее, это художественная интерпретация.

- У меня была свобода действий в интерпретации. То, как я это вижу, может быть вообще неправильным. Но я вижу и чувствую это именно так. Здесь до сих пор так много абсурда и сюрреализма, даже во многих деталях, что редко, а то и никогда не встретишь в других уголках Эстонии. Это есть в людях, в житье-бытье и в домах.

- О содержании рок-оперы не стоит рассказывать до премьеры. Но один из примеров этой сюрреалистичности - то, что у вас на сцене маленькие воспитанники детского сада "Kirju-Mirju" в детской песенке будут петь о мафии и коррупции.

- Я также помню из своего детства, что, когда я ходил в детский сад, на новогоднем празднике мы в костюмах зайчиков или елочек пели о великом Ленине, который был благородным, заботливым, мудрым и добрым. Такое промывание мозгов продолжалось на протяжении нескольких поколений, прежде чем все осознали, сколько было в этом фальши и жестокости.

Когда эти дети поют о коррупции и мафии, это факты, которые в определенное время были органичной частью этого города. Сам факт, что дети поют, сами не понимая, о чем они поют, является этаким образом жестокости. Они вызубрили какие-то вещи, которые они делают очень старательно, но совершенно не понимают.

- Чувствуете ли вы, что некоторые песни из этой рок-оперы могут стать популярными хитами, которые обретут собственную жизнь?

- Кроме этой детской песенки, всем, кто уже слышал оперу, очень понравилась песня про День шахтера. Это мягкая и добродушная пародия на типичные эстрадные песни советской эпохи. Это такая бодрая, оптимистичная и веселая песня про День шахтера. Ее исполняют две солистки и женский ансамбль. Для тех, кто помнит, это чем-то напоминает популярную в свое время группу "Laine", выступления которой всегда очень ждали на любых праздниках.

Эта песня могла бы в будущем стать гимном празднования Дня шахтера.

- В этой рок-опере принимают участие несколько профессиональных певцов и музыкантов, но большинство исполнителей - ученики и преподаватели Кохтла-Ярвеской гимназии. Насколько сложно вам, как режиссеру, привыкшему работать с профессионалами, добиться от такого ансамбля желаемого результата, склеить задуманное в единое целое?

- Я не могу и не должен говорить, что это легко, но опыт играет свою роль. Нельзя требовать того, что выходит за рамки возможностей и не получается. В этом смысле я очень спокоен. Я прощупываю границы и в состоянии постепенно добавлять сценические задачи.

Сейчас я, наверное, единственный человек, который может более-менее представить себе конечный результат в целом в своем воображении. Все остальные заняты своей ролью, сценой или музыкальным номером. Как все это будет подано, как будут использованы визуальные эффекты и освещение, переходы - все это зависит от меня. Но это то, в чем у меня есть опыт. Сейчас я не ощущаю какой-то страшной нервозности. В моей жизни было так много подобных премьер, что я уже не знаю, как бояться. Я стал похож на молодого горнолыжника, который еще не сломал себе ни одной кости.

- По чему вы определяете для себя степень удовлетворенности?

- Когда я могу сказать себе, что с теми возможностями, которые у меня есть, я не могу сделать лучше. Это признание самому себе. На самом деле есть четыре критерия успеха любой постановки. Первый - нравится ли она публике, второй - нравится ли она заказчику - в данном случае школе и, возможно, также городу Кохтла-Ярве.

- В Эстонии нет ни одного города, у которого была бы опера своего имени. У Кохтла-Ярве теперь будет.

- Да. В-третьих, если критики удостоят похвалы. Я не знаю, сколько музыкальных критиков придет посмотреть этот спектакль. Но самое главное, если самим исполнителям понравится как результат, так и участие в этой постановке.

Если эти четыре критерия будут выполнены, то это можно назвать в некотором роде театральным чудом. Такое случается редко. Потому что часто бывает так, что если критики хвалят, то публика не особо интересуется, а если зрители берут театр штурмом и билетов не достать, то критик разносит в пух и прах, или заказчик негодует, мол, вы меня разорили, или актеры говорят, что это странная и плохая пьеса и нам не особенно хотелось бы ее играть.

- Какой совет вы дадите зрителю: на что ему следует обратить внимание?

- Когда вы садитесь в самолет, вам говорят пристегнуть ремни. В случае этого спектакля я бы посоветовал: отстегните эти ремни. Не пристегивайте их, чувствуйте себя свободно, не напрягайтесь и воспринимайте это как комментарий доброжелательного стороннего наблюдателя относительно тех явлений и людей, которые здесь бывали, жили и работали.

В этой опере также есть лирический подтекст и немного романтики. Есть несколько персонажей, которым приходится принимать непростые решения о том, остаться ли здесь или отправиться куда-нибудь в поисках более легкой жизни.

Было бы банально сказать, что здесь есть и смех, и слезы. Но я думаю, что в эмоциональном плане все это переплетается довольно добродушно. По своей форме это такое ревю, где с каждым последующим номером хочется удивлять снова, будут в нем и неожиданные повороты.