Кавалер ордена Александр Опенко: "Как украинец я отличаюсь от эстонца, но я тоже очень патриотичен"

Александр Опенко в торжественный день получения ордена. Фото: Ilja Smirnov / Põhjarannik

"В преддверии Дня независимости Эстонская Республика благодарит своими знаками отличия людей, чья работа и деятельность помогли сделать Эстонию лучше, защищеннее, дружелюбнее и заботливее", - написал президент Алар Карис во вступлении к решению о присуждении государственных наград. Орден Белой звезды V степени получил во вторник из рук главы государства гид, краевед и популяризатор истории Ида-Вирумаа, а также учитель истории и обществоведения в Нарвской школе №6 Александр Опенко. Пользуясь этим поводом, "Северное побережье" порасспрашивало Александра о работе и жизни в приграничном городе, не накрыла ли Нарву черная полоса истории, об украинских корнях собеседника и о патриотизме с оглядкой на советское детство.

CV АЛЕКСАНДР ОПЕНКО

• Родился в Нарве 19 апреля 1981 года, учился в Нарвской школе №12 и Пяхклимяэской гимназии (выпуск 1999 года).
• В 2005 году в Таллиннском университете получил магистерскую степень, специальность - школьный преподаватель истории.
• В студенческие годы четырежды уезжал на заработки в США, а также в Великобританию, работал в супермаркетах грузчиком, уборщиком и т.п.
• В США познакомился с будущей супругой, которая также приехала туда из Кохтла-Ярве. Женаты поныне, в семье растет дочь.
• С 2006 года работает в нарвской Пеэтриской школе, ставшей впоследствии школой №6, совмещает работу завуча и учителя истории и обществоведения.
• Увлечения: краеведение, проведение экскурсий, баскетбол.
• В феврале 2023 года награжден орденом Белой звезды V степени.

- Для начала банальный вопрос: как вы отреагировали на новость о награде?

- Мне неудобно от всего этого внимания, я не тот человек, который им упивается.

- Во время ваших популярных и ярких краеведческих экскурсий может казаться, что вам, наоборот, нравится внимание аудитории.

- Там я упиваюсь не вниманием, а действием. Настолько вхожу в роль, что она дает мне энергию. Как только я начинаю экскурсию, все внешнее перестает существовать. Я вижу реакцию людей, отвечаю на вопросы, но мир вокруг словно выключен.

- На уроке в школе так быть не может?

- Нет, и это очень большая разница, уроки я не провожу так же, как экскурсии. Главная моя задача на уроке с детьми - не как можно красивее им рассказать что-то, а выстроить отношения на таком уровне, чтобы они могли рассуждать, говорить, постигать не только исторические знания, которые потом, возможно, забудутся, а и человеческие ценности.

Я не использую оценки как угрозу и не шантажирую ими, а, наоборот, говорю ученикам, что хочу сделать их как можно более успешными, чтобы все были пятерочниками, и у меня на уроках созданы для этого все условия. Я показываю, что ни предмета, ни учителя не надо бояться. Не все готовы к такому, кто-то ленится, но у всех учеников есть понимание, что я играю в их команде.

Для меня великий учитель - не тот, у которого ученики берут медали на олимпиадах, а тот, кто возьмется за, казалось бы, безнадежного ученика, в которого не верят даже его родители, и поможет ему поверить в себя. Эта работа будет незаметна и орден за это не дадут, но именно это величайшая работа учителя. Дети ведь еще развиваются, в них надо верить, с ними многое чего еще может происходить, взрослые же любят сразу ставить на них клеймо - и это страшное преступление с их стороны.

Орден Белой звезды. Фото: Ilja Smirnov / Põhjarannik

- Когда учитель оказался успешным настолько, что получил от президента награду, это на пользу работе?

- Да. Я это использую для такого посыла: ребята, в нашем мире иногда кажется, что без денег и влияния ты ничего не достигнешь, и отчасти это так, но посмотрите и на мой пример. Я смог своей экскурсионной, краеведческой деятельностью заслужить государственную награду, то есть в этом мире все возможно, если трудиться и знать, чего хочешь.

- Какие сегодня эмоции, надежды, страхи в нарвской школе в связи с переходом на эстонский язык обучения?

- Дети, мне кажется, не осознают этого. У нас не до конца исследованы думы и тревоги обычных, средних школьников. Я понимаю, что к ним социологам труднее подобраться, но если бы подобрались, то увидели, что они вообще не воспринимают, что такое переход образования на эстонский. Может, разве что в школах с языковым погружением.

- А учителя?

- Нарвские учителя реально беспокоятся и активно изучают эстонский язык. Сейчас это стало очень насущно, без этого можно потерять работу и не доработать до пенсии.

- Это озлобляет? Мол, жили же нормально, а чего эти политики еще придумали?!

- Процесс, который идет сейчас, был заложен в законе еще в 90-х, но просто казалось, что это может тянуться вечно. Могу сказать на примере нашей школы, что для нас требование о знании эстонского не стало сюрпризом. Да, мы не можем найти достаточное количество учителей эстонского языка и у детей слабоватый уровень эстонского, но озлобленности я не вижу.

Конечно, хочется, чтобы процесс был более эволюционным, а не зависел от того, как одно правительство сменяется другим. В принципе, политический курс Эстонии давно один, но политические изменения то ослабляли, то усиливали процессы.

- Как справится нарвская школа с переходом?

- Она справится, хотя процесс будет сложным. Это займет время, поначалу будет стресс. Дети адаптируются быстрее, кто-то из учителей адаптируется лучше, кто-то - хуже, но таковы условия, в которых мы живем. Повторю, мы прежде просто не обращали внимания на то, что языковые требования в законе уже давно. Можно честно сказать спасибо эстонскому государству, что оно дало настолько длинный переходный период.

- В нашем интервью ровно три года назад вы говорили, что в истории Нарвы сейчас белая полоса. Процитирую: "Потому что черная - это война, годы приближения войны и годы последствий. Мы живем, когда эта "полоса" еще не блестит от белизны, но она определенно светлая". Что можете сказать в сегодняшних реалиях?

- Плохо, что идет война - это трагедия и глобальная угроза, которая может плохо закончиться для всех, независимо от того, как далеко ты живешь от границы с Россией. При всем комплексе сегодняшних обстоятельств - война, потоки беженцев, напряженность на границе, разорванные связи с Российской Федерацией, общая неопределенность, наши внутренние события вокруг памятников - все равно я считаю, что черной полосы нет: у нас здесь нет войны, мы развиваемся, реорганизуем нашу образовательную систему, к Нарве не относятся как к изгою.

- Нарва славилась в веках как торговый портовый город. Подобный сегодняшнему железный занавес по реке когда-нибудь в истории был? Нарва оказывалась в таком же тупике?

- Конечно! Отследить это просто на примере Нарва-Йыэсуу. Первая мировая война не затронула нас по полной и фронт здесь не проходил, тем не менее курорт пустел, а в 20-е годы просто провалился в яму. Далее, Вторая мировая война уничтожила здесь весь туристический рынок, и яма оставалась до 50-60-х годов, пока не начали строиться пионерлагеря и дома отдыха. Потом 90-е годы, когда ездить на отдых в Усть-Нарву было можно, но там была разруха - и конец века оказался снова туристической ямой. Так что только за одно столетие я насчитал три таких продолжительных периода, а можно ведь уйти в историю еще глубже, например, в эпоху Северной войны, когда Нарва на исторической арене начала период своей провинциальности, в котором находится и по сей день.

Нынче не происходит ничего удивительного, Нарва проваливалась и не в такие исторические ямы, и ведь ничего - вылезала. Да, сегодня проблемы, но проблемы есть везде, а то и похлеще, чем у нас, но рынок в ответ перераспределяется. Так что я никак не могу сказать, что для Нарвы сейчас черная полоса.

Александр Опенко в торжественный день получения ордена. Фото: Ilja Smirnov / Põhjarannik

- У вас родственные связи с Украиной?

- Да, моя семья оттуда: бабушка приехала в начале 60-х годов из Сумской области, города Глухова - бывшей столицы левобережной Украины. Наша фамилия в оригинале - Опенько, однако мягкий знак из нее пропал при оформлении паспортов. В 50-60-е годы там было голодно, и бабушкин брат, буривший колодцы в Ленинградской области, сказал сестре, что здесь очень хорошие условия, живут милые люди - и бабушка переехала в Усть-Нарву. Мой папа со службы в армии вернулся уже сюда, моя мама тоже из Украины, они там поженились и поселились здесь.

Я чувствую очень сильную связь с Украиной, и говорю всегда, что я - украинец.

- Война сегодня проходится и по вашей семье?

- Моя тетя живет на востоке Украины, у других наших еще больше родственников там. Постоянное беспокойство за них, плюс чувство горечи из-за той трагедии, которая там происходит.

- Украинцу Опенько как живется в Эстонии?

- Очень хорошо. Я рожден в Нарве, Эстония - мой дом, моя родина. Как украинец я, безусловно, отличаюсь от эстонца, но я тоже очень патриотичен. Патриотизм - не пустой звук для меня.

- Советский Союз тоже был чем-то родным для вас?

- Детство, 80-е годы я прожил в Советском Союзе. Каждое лето я проводил у моей бабушки в Усть-Нарве. Туда же приезжало из Ленинграда и Москвы очень много интеллигенции, бабушка сдавала дом. Вот это и было для меня Советским Союзом - очень интересные люди из разных мест.

Те люди увидели за свою жизнь многое, некоторые застали царское время, прожили все революции, репрессии, блокаду Ленинграда и мировую войну - прошли через ад и выжили, однако более милых, добрых, щедрых, жизнелюбивых людей я не встречал. Мальчишкой я видел их шкафы, заставленные книгами, как они воспитывали в своих семьях детей и меня заодно - вот это все великолепное разнообразие людей вокруг и было моим Союзом.

- В этом слышится ностальгия.

- Ностальгия - да, по детству, потому что такой большой концентрации настолько интеллигентных людей вокруг меня больше не было. У них я многому научился, многое впитал. Благодаря им мне ясно, что, в принципе, не важно, какая сейчас эпоха, а важно, как ты сохраняешь свое человеческое лицо.

Помню одну удивительную бабушку: я никогда не видел настолько счастливого человека, она словно всю жизнь прожила в раю. Но когда я в 13 лет узнал, что эта женщина прошла четыре года Майданека, в мой голове все перевернулось. Это были люди-титаны!

- Со всеми воспоминаниями вам не страшно стать старомодным?

- Нет, не страшно. Работая в школе, я понял одну вещь: в общем не важно, какой у тебя возраст, но важно, насколько ты умеешь развиваться. У нас можно и в двадцать лет быть вообще неинтересным учителем, а есть и такие, с которыми в их 60-80 лет дети хотят учиться.

Учитель очень быстро выгорает - гораздо быстрее других профессий. Это происходит при непонимании того, что ты должен постоянно развиваться и быть на одной ступеньке с учениками. Важно быть им интересным, вдохновлять их. Из каждого из них что-то выйдет, я в них каждого верю, в этом и смысл.